Castaneda

 
Книги
Статьи 
Интервью
Письма     Мнения
Опыт
Практика
Сновидения 
Гостевая книга
Обьявления 
Форум
Чат 
Ссылки 
Юмор 
Разное

<<<назад     оглавление     дальше>>>

 

ТАИНСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

У.К.Джадж

ЧАСТЬ I

Читатели этого журнала уже знакомились на его страницах с историями, намного более странными и невероятными, чем та, отрывки из которой я собираюсь поведать ныне. Конечно, все помнят удивительную русскую сказку об адепте в доме у богача, когда дитя приняло облик старца. Но наша история, хоть и не содержит, по мнению автора, ничего необычайно нового, тем не менее, отличается от многих других тем, что я буду рассказывать о некоторых вещах, которые я видел лично. К тому же наш рассказ вполне ко времени, и может быть, в событиях, изложенных здесь, многие найдут объяснения разнообразнейшим странным случаям, происшедшим за последние пять лет в Индии и Европе.

Для начала сообщу, что отрывки этой истории написаны в соответствии с указанием, полученным из источника, не подчиняться которому я не властен, и который сам по себе уже представляет интерес, поскольку нас пытаются убедить в том, что он нам сейчас не нужен.

Почти все мои друзья в Индии и Европе знают, что я много путешествовал по севере Южной Америки, а также Мексике. Наш журнал уже писал об этом. В один из очень теплых дней в июле 1881 года я стоял в притворе церкви Св. Терезы в городе Каракасе в Венесуэле. Город этот был основан испанцами, завоевавшими Перу и Мексику, и население его испаноязычно. У входа в храм столпилось огромное множество людей, а затем появилась процессия, впереди которой шел маленький мальчик с оглушительной трещоткой, звуки которой должны были отпугивать дьявола. Как только я увидел это, я услышал голос, который сказал мне по­английски: "Забавно, что они сохранили из древности лишь этот обычай". Повернувшись, я увидел пожилого человека весьма примечательной наружности. Он как-то по-особенному улыбнулся, произнеся: "Пойдемте со мной, поговорим". Я подчинился, м вскоре он привел меня к дому, на который я часто обращал внимание раньше. Здесь над дверью висела любопытная дощечка с надписью на старо­испанском, сообщавшая о том, что дом этот посвящен покровительству святых Иосифа и Марии. По приглашению моего спутника я вошел внутрь, и сразу же увидел, что дом этот необычен для Каракаса. Вместо ленивых чумазых слуг­венесуэльцев здесь были лишь опрятные слуги-индусы, что было бы обычным явлением в соседней английской колонии Тринидаде. Вместо тяжелого запаха чеснока и тому подобных специй, привычных для города, воздух был напоен удивительными ароматами, известными лишь на востоке. Итак, я сразу же заключил, что встретился с восхитительным приключением.

Когда мы уселись в комнате, где по стенам были развешаны гобелены, а в воздухе веяли опахала, которые, явно внесли лишь недавно, мы продолжили беседу. Я пытался выяснить кто же передо мной, но мой собеседник постоянно уклонялся от ответа. Хотя он не говорил открыто и не отрицал того, что знает о Теософском Обществе мадам Блаватской или о Махатмах, он постоянно делал такие ссылки, что я был уверен, что он знает о них все и подошел ко мне в церкви намеренно. После долгой беседы, во время которой я постоянно ощущал, что он наблюдает за мной и чувствовал воздействие его взгляда, он сказал, что намерен объяснить мне кое­что, так как теперь мы уже вполне знакомы. Не удовольствие и не выгода привели его сюда, но лишь долг. Я сказал, что ходят слухи, будто в Перу есть подземные ходы, полные сокровищ. Мой собеседник подтвердил, что это действительно так, и его присутствие здесь непосредственно с этим и связано. Ходы эти идут от Перу до самого Каракаса, где мы сейчас и находились. В Перу они отлично укрыты и непроходимы так, что человек просто не сможет в них попасть, но здесь, в Каракасе, входы охраняются не так хорошо. Хотя в 1812 году ужасное землетрясение сровняло с землей большую часть города. Венесуэльцы славятся своей жадностью, и хранители тайны из Индии направили его сюда, чтобы никто не смог найти входы. Их можно было найти лишь в определенное время года, а когда же эти периоды кончались, он спокойно удалялся, так как до наступления нового срока никто не смог бы найти входы без помощи адептов. В этот момент рассказ был прерван странным звуком колокольчика, и он попросил меня подождать до его возвращения, ибо его позвали, и вышел из комнаты. Я ждал довольно долго, погруженный в раздумья, и, так как становилось действительно поздно и обед уже давно прошел, я был готов уже уходить. Едва я собрался это сделать, тотчас же появился слуга­индус и встал напротив единственной двери. Лишь только он вошел, я услышал звук голоса, исходившего словно из длинной трубы: "Пока не двигайся". Я вернулся и сел на свое место, и тут я заметил, что на стене, там, куда я раньше не обращал внимания, висит странная, широкая, ослепительно сверкающая, серебряная пластина. Видимо, подошел час дня, когда на нею должны были попадать лучи солнца, и я увидел на ней знаки, смысл которых был мне непонятен. Случайно взглянув на соседнюю стену, я заметил, что пластина отбрасывает отражение на поверхность, словно специально предназначенную для этой цели, и на ней отражается все, что есть на пластине. Здесь была диаграмма с компасом, неким символом и странными знаками. Я подошел было поближе, чтобы рассмотреть все повнимательнее, но именно в этот момент солнце скрылось за домами, и знаки исчезли. Все, что я успел заметить, было лишь то, что буквы походили на увеличенные знаки тамильского или телугского языка, а может быть, и языка Зенд. Еще раз тихо зазвучал колокольчик - и мой знакомец вернулся. Он извинился, заметив, что был далеко отсюда, но что мы еще встретимся. Я спросил его где, на что он ответил: "В Лондоне". Обещая заглянуть еще раз, я поспешил уйти. На следующий день, безуспешно пытаясь найти его, я обнаружил целых два дома, посвященных Иосифу и Марии, но так и не смог бы сказать, в котором из них я его видел. В обоих домах были испанцы, испанские слуги и испанские запахи.

В 1884 году я приехал в Лондон. К тому времени я совсем забыл об этом приключении. Однажды я свернул на старую аллею, чтобы найти древнюю римскую стену на улице Стрэнд, возраст которой, как говорят, был две тысячи лет. Когда я приблизился к стене и стал ее разглядывать, я заметил мужчину, по виду иностранца, наблюдавшего за мной с того момента, как только я вошел. И я чувствовал, что он знает меня или же я видел его где-то, но не мог бы утверждать это с полной уверенностью. Глаза его, казалось, не принадлежали его телу, и внешность его была одновременно поразительна и привлекательна. Он обратился к своему спутнику, но и голос его тоже не о чем мне не говорил. Затем, когда его спутник вышел, он, подойдя ко мне, спросил:

"Вы не забыли еще дом Иосифа и Марии?"

В ту же секунду я узнал выражение этого взгляда, смотревшего через окна его души, но в то же время это был совсем другой человек. Не собираясь подыгрывать ему, я просто ответил "нет" и стал ждать.

"Удалось ли вам разобрать отражение серебряной пластины на стене?" Теперь место было обозначено совершенно точно, но это еще ничего не говорило о человеке.

"Так что ж, выходит в Каракасе я видел лишь ваши глаза, но не ваше тело".

Он рассмеялся:

"Я вовсе забыл об этом, я тот же человек, а тело это я занял сейчас, и оно будет служить мне какое-то время, но уж очень сложно его контролировать. Это не совсем то, чего мне бы хотелось. Конечно, вы узнали выражение моих глаз, но я совсем упустил из виду, что вы смотрите на мое тело обычными глазами".

И в этот раз мы снова отправились к нему домой. Надо заметить, что когда я не думал о личности, но слушал лишь его душу, то совершенно забывал о перемене, но перемены были, и он великодушно поведал мне на редкость интересные вещи о себе. Он начал так:

"Я позволил себе обмануть себя, забыв о том месте, где Бхагавад-Гита учит нас, что лучший друг своей душе - сам человек.

------------------------------------

ВСТАВКИ ПЕРЕВОДА СТРАНИЦ 170 - 171

------------------------------------

... свисал с цепи вокруг шеи с орнаментом, который, если и не был

розенкрейцеровским, то определенно был очень древним.

Затем я заметил еще одну перемену. Вместе с ним, казалось, пришли еще некие посетители, но вошли они не через дверь, и были это не люди. Сначала я не мог видеть их, хотя и ощущал их присутствие. Несколько минут спустя я уже знал, что кем бы они ни были, они бесцельно блуждали по комнате, все еще оставаясь бесформенными. Это так захватило меня, что я замолчал. Молчал и мой хозяин. Через несколько минут эти суматошные гости набрали из воздуха довольно вещества, позволившего им стать частично видимыми. То здесь то там воздух вдруг начинал колебаться, как если бы среда, в которой они двигались приходила в движение. Это очень напоминало то, как по воде внезапно идет рябь от плавника рыбы. Я подумал об элементальных формах, о которых мы читаем у Булвера- Литтона в "Заноне", а также описанных в небезынтересном комментарии Генри Кунрата на еврейскую каббалу.

"Ну что, - спросил мой странный друг, - вы видите их? Не стоит бояться, они совершенно безвредны. Они вас не видят, за исключением одного, который вас знает. Меня отозвали как раз для того, чтобы поглядеть, сможете ли вы их увидеть, и я очень рад, что вам это удалось".

"А тот, что знает меня, - спросил я, - можем ли мы как-то назвать его?"

"Ну что ж, - сказал он, - давайте называть его "он". Кажется он уже видел вас. Ваш образ запечатлелся в нем, как фотография на пластине, и я вижу, что он также связан с вами по имени. Да, это - ".

И он назвал имя одного из элементалов, или природного духа, о котором одно время, несколько лет назад много говорили в Нью-Йорке.

"Сейчас он смотрит на вас, и кажется, ему что-то от вас нужно. Не могли бы

вы припомнить, что было у вас такого, или что вы делали, о чем бы он мог знать?"

И тут я вспомнил один рисунок, копию египетского папируса из зала двух истин с изображением Суда Мертвых, и сказал об этом вслух, сожалея, что не имею возможности показать ее своему другу. Но лишь только я произнес это, я увидел, что картина уже лежит на столе. Откуда она появилась, я не знаю, так как не помнил, чтобы захватывал ее с собой. Однако, я не стал задавать вопросов и ждал, пока мой хозяин пристально вглядывался куда-то выше моей головы.

"Да, это именно то, что он искал, и он, кажется, вполне удовлетворен, - сказал он, как будто я мог видеть и слышать то же, что и он. Я понял, что все сказанное относится к элементалу.

В следующий момент внимание мое привлек рисунок. Поверхность его вздымалась, как будто бы по нему шли волны, и каждая его часть издавала потрескивающие звуки. Они становились все громче, движение же вдруг прекратилось, и из одной точки начала подниматься тонкая струйка пара, качающаяся взад и вперед. В это время странные посетители, о которых я вел речь, казалось, суетились более всего вблизи бумаги с рисунком, а один из них словно прыгал из одного конца комнаты в другой, издавая при этом странный металлический призвук, сопровождавший его быстрые движения.

Здесь я с сожалением ненадолго опускаю занавес. Давайте нарушим единство и цельность повествования, сказав буквально несколько фраз. Представим воображению делать выводы дальше.

"Что касается этих странных изменений форм, то здесь все довольно просто. Их видели в храме ясновидящие. Верно, что элементалы не имеют таких форм... Но, несомненно, у них есть различные виды, и древние египтяне не делали ничего ненаучного... Есть оккультная причина, по которой, хотя они и не имеют форм, они могут принимать конкретный облик. Будучи однажды принятыми и  увиденными в таком виде ясновидящими, они впоследствии всегда предстают перед ними именно такими. Так представитель астрального света или мудрости, называемый иначе духом-хранителем записей, всегда желтого цвета, очень высокий, с  длинным клювом ибиса. Тот же, кто взвешивает душу всегда с головой шакала... Нет, нет никакого запрета, чтобы объяснить теперь оккультную причину. Дело в том, что из тысячи услышавших лишь один поймет значение и причину сказанного... Пусть ваш ум потрудится также над такой деталью, что у всех судей, расположенных наверху, одинаковые головы, но они разные по цвету, и у каждого на голове есть перо, знак истины... Нет, это не так, как у индусов, и все же это то же самое. Индусы обычно говорили, и вы можете найти эту мысль в одной из их книг, что все есть Высшая душа, и Высшая душа пребывает во всем".*  Итак, великая истина едина, но мы видим тысячи способов ее выражения. Мы, [египтяне], приняли лишь одну точку зрения и привели в соответствие с ней каждый символ и каждый звук... Но так же как индусов обвиняют в идолопоклонстве из того лишь, что они представляли Кришну восьмируким, стоящим на огромном слоне, нас же, тех, кто не представлял божество восьмируким, обвиняют в преклонении перед шакалами, котами и птицами... Да, безусловно жаль, но песок, покрывающий Египет, не смог заглушить великий голос этого Сфинкса, эзотерической доктрины. Но голос этот говорит не через нас, кроме редких случаев, подобных этому. Светильник горит в Индии, где все еще живут люди, хранящие ключи - ".

В этот момент рисунок начал вздыматься опять, и над ним появился тот же колеблющийся столб. Слабый шум от элементалов воздуха возобновился, вновь привлекая мое внимание, а затем рисунок лег спокойно.

Должен заметить, что не привожу здесь нашу беседу полностью. В этом нет необходимости. Мой хозяин, за все это время не проронивший ни слова, казалось, ждал, что я скажу, поэтому я спросил:

"Что побудило вас оставить те мирные места, где можно достичь истинного продвижения?"

"Что ж, - отвечал он, - места эти, может быть, и мирные, и там, вполне вероятно, может быть движение вперед, но вы недооцениваете опасности. Вы ведь читали Занона, и, вероятно, получили несколько искаженное представление об ужасном Страже Порога. Вы представляете его реальным существом. На самом деле, все гораздо хуже. Когда вы попадаете в те места, что вы называете "мирными", сила его удесятеряются по сравнению с тем планом, на котором мы сейчас находимся, живя в Лондоне.

Но я полагал, что освобождаясь от губительного воздействия жизни современного общества неофит мог счастливо доплыть по спокойным морям к берегам островов удачи.

Все вовсе не так. В действительности, на том плане лучи духовного солнца, передают нам благодатное воздействие тех великих мудрецов, кто, достигнув паранирваны, отказались от всего накопленного во имя людей, и в то же время на нас падают лучи зла, накопленного на темной стороне Луны, и сила его не ослабла. Что ваши мелкие соблазны и трудности жизни несравнимы с этой борьбой! Ибо именно здесь начинаешь понимать, что "я" враг самому себе, но в то же время и лучший друг".**

"Но, - спросил я, - насколько велика была ваша ошибка, что вам пришлось выполнять эту задачу?"

"Не так велика, как вы думаете. Но достаточна для того, чтобы впоследствии я сделал свой выбор. В Каракасе вы видели лишь иллюзию определенной личности. Там я делал то, что требовалось, при этом иллюзия была совершенной за исключением глаз. Теперь перед вами иная иллюзия, и в то же время - это реальность, в том смысле, в каком это слово употребляется современными учеными. Это тело, которое живет и затем погибнет. Может быть, карма и тяжела, но я не жалуюсь. Но не большая ли иллюзия то, что, хотя это тело говорит и думает, я, говорящий через него, остаюсь невидимым для тебя?"

Слова эти принадлежат не мне. Если какие-то из них показались моим читателям бессмысленными или странными, не вините автора. И все же есть те, кто сумеет понять их. Есть и иные, чьи мысли пока сокрыты, кому нужны были именно эти слова, чтобы пробудить их к жизни. Я не буду рассказывать о моем собеседнике подробнее, поскольку у него были причины не разрешать мне этого, хотя кому-то он, возможно, рассказал бы и больше. Он также высказал одну очень любопытную мысль, дающую пищу для размышлений. Это произошло тогда, когда я спросил об использовании тела, которое он, так сказать, занял. Он сказал:

"Разве вы не знаете о том, что возможны различные эксперименты такого рода, и некоторых из учеников обучают этому специально? Я часто выходил из этого земного вместилища души, впуская в него тех, кто, несмотря на то, что они довольно хорошо управлялись с этой машиной, употребляя ее достойно, не осознавали полностью всего, что делали. Они, если хотите, мечтали, а здесь, в этом теле, они на время становились его сутью, говоря его словами, думая его мыслями и были не в состоянии контролировать его. В общем-то они и не хотели этого, поскольку полностью сливались с этим телом. Когда же они просыпались у себя дома, сны нашептывали им лишь отрывки мыслей, похожие на песню, либо же они ничего об этом не помнили. В таком случае, тело, будучи действительным хозяином, могло сделать или сказать то, что я не стал бы говорить - либо же тот, кто занимал тело, будучи сильнее его, мог бы рассказать что-то из воспоминаний о своей собственной жизни, о чем его слушатели не имели ни малейшего представления".

В этот момент пробили часы. Казалось, воздух начал очищаться. Странный, но в то же время знакомый запах поплыл по комнате, и мой хозяин сказал: "Да, я покажу вам стих, который меня просят показать вам".

Он подошел к столу, взял с него причудливую пожелтевшую от времени

книжечку, напечатанную на санскрите, которой, видимо, которой часто пользовались.

Открыв ее, он прочел: " Эта верховая и чистейшая Божественная Сущность, даже пребывая в теле, не действует и не испытывает воздействия, ибо природа его не имеет ни начала, ни качества. Как вседвижущаяся Акаша, или эфир, из мельчайших своих частей неизменно распространяется повсюду, также и вечносущий дух неизменно пребывает в теле. Подобно солнцу, которое одно озаряет всю эту вселенную, живое существо, одно в теле, освещает тело сознания. Те, кто видят глазами знания различия между телом и владельцем тела и могут также понять процесс освобождения из сетей материальной природы, достигают высшей цели".***

ѕ-------------------------------------

*          Бхагавад-Гита

**   Бхагавад-Гита

***  Бхагавад-Гита

<<<назад     оглавление     дальше>>>

 
 

Hosted by uCoz